Перевод с китайского - Клуб Шаолинь, Красноярск
Скомпилировано и оформлено Алексеев П.А., 2006-2007

Бато

Хотя краеугольной фигурой в истории Шаолиня является Боддхидхарма, основателем монастыря был все же не он. За сто лет до прихода "бородатого варвара" Китай посетил другой индийский проповедник буддизма - Бато. Шел пятый век нашей эры, не так давно пала Римская империя, никто еще не знал о существовании Америки, на месте европейской России среди дремучих лесов проживали разрозненные языческие племена. 
Это был период династии Северная Вэй, правящей под девизом Великое Единение - каждой китайской династии было положено иметь свой собственный девиз, теоретически призванный определять основную политику верховного правителя. В то время им являлся император Вэнь Ди - довольно просвещенный монарх, который встретил Бато гостеприимно, устроил его в дворцовых покоях, устраивал в его честь пиры. Однако пышные императорские почести совсем не радовали пожилого монаха, и, набравшись смелости, он обратился к императору с просьбой отпустить его в дальнейшее странствие для распространения Дхармы буддийского учения. Вэнь Ди ничего не оставалось, как удовлетворить просьбу Бато. Более того, монарх повелел Бато заняться поисками уединенного и живописного места для постройки храма, средства на который он великодушно обещал выделить. Надо сказать, что в те времена буддийских монастырей в Китае было уже немало - с момента постройки первого из них, Храма Белой Лошади под Лояном, прошло почти пятьсот лет. Поблагодарив императора, Бато отправился на поиски подходящего места.
Согласно легенде, в ночь после беседы с императором Бато приснился странный сон, в котором монаху привиделась местность для будущего монастыря, расположенная у подножия живописных гор. Проснувшись, Бато немедленно начал поиски подходящей долины. По дороге он повстречал своего будущего ученика, мальчика по имени Хуэй Гуан, обладающего выдающимися физическими способностями - он легко мог подбросить ногой жестяной волан пятьсот раз, не уронив его на землю. При встрече между этими двумя столь разными людьми установилось взаимопонимание и Хуэй Гуан выразил желание сопровождать Бато в его странствиях и учиться у него буддизму. 
В 495-м году нашей эры 15-го дня первого лунного месяца Бато с учениками прибыл к западному подножию горы Сун-Шань Шао-Ши. Окинув взглядом окрестности, Бато с изумлением и радостью узнал привидевшиеся ему во сне горы и пейзаж. И даже два молодых кипариса, запомнившиеся ему, стояли на том же месте. Сочтя это предзнаменованием свыше, пожилой монах немедля послал в столицу весточку для императора. 
Узнав о находке, Вэнь Ди немедля выслал отряд строителей и архитекторов для постройки храма. Благодаря императорскому вмешательству, в тот же год 19-го числа второго лунного месяца, приблизительно 31-го марта 495-го года, все работы были закончены, глазам присутствующих предстали торжественные залы, крыльцо, постройки и пагоды. В тот же день прибыл сам император Вэнь Ди. Бато преклонил колени перед императором и произнес: "Храм уже выстроен, прошу ваше величество пожаловать ему название". Вэнь Ди ответил, не раздумывая: "Врата храма расположены близ двух деревьев, два дерева можно считать лесом (лес по-китайски будет "линь"). Монастырь стоит у подножия горы, гора зовется Шао-Ши; давайте назовем храм "Шаолинь", каково?". Название сочли удачным и с тех пор оно закрепилось в истории. 
Император лично возглавил жертвенную церемонию перед воротами храма, длившуюся три дня. В течение трех дней люди ликовали, возжигались благовония в честь Будды, сгорали искристые фейерверки и хлопушки. Покидая храм Шаолинь, Вэнь Ди молвил: "Каждый год 19-го числа второго месяца будет отмечаться как день Шаолиньского монастыря!" 
Таким образом, Бато обосновался в Шаолине. Он объяснял чтение буддистских сутр, оказал очень широкое влияние на местных прихожан, в результате чего число монахов достигло более чем 1600 человек. Бато стал первым в истории Шаолиня настоятелем, и почитается в Китае как буддийский патриарх. 
Пребывание его в Шаолине было недолгим - как и всякий бродячий проповедник, он не хотел длительно оставаться на одном месте, дабы избежать привычки и стеретипов. Через два года после того, как Бато стал настоятелем, однажды днем он призвал верного Хуэй Гуана к себе и сказал: "Я чувствую, что мне нужно покинуть Шаолинь... Ты можешь остаться за старшего монаха - присматривать за порядком, распространять Великую Дхарму Будды!". Хуэй Гуан отвечал: "Смиренный ученик все понял, но все же просит вас - не уходите!". Однако старый патриарх лишь раз взглянул на Хуэй Гуана, ничего более не говоря, встал, взял чашку для подаяния и вышел за ворота монастыря.
Такова, вкратце, история основания шаолиньского монастыря и его первого настоятеля.

Боддхидхарма

Боддхидхарма, или как произносят китайцы - Дамо, занимает ключевую позицию в истории Шаолиньского монастыря, считается основателем чань-буддизма и всех шаолиньских боевых искусств. С его именем связано множество легенд, не все из них выглядят правдоподобными, но пытаться восстановить исторически достоверную биографию этого выдающегося индийского монаха - занятие бесперспективное, да и ненужное. Гораздо больше нас волнуют те идеи, которые он принес с собой в Китай и, благодаря Шаолиню, распространил по всему миру. 
Боддхидхарма родился в 470-м году нашей эры, был третьим сыном в семье индийского князя, что означает, что происхождение он имел кшатрийское. В молодости, как и полагается сыну кшатрия, помимо всего прочего изучал боевые искусства и, разумеется, основы йогических практик. Участие в дворцовой жизни, полной политики, интриг и стычек с соседями, утомляло Боддхидхарму, так как склад ума он имел философский, более склонный к медитации, чем к войнам и государственным делам. По одной из версий, на него произвело огромное впечатление встреча с буддийским монахом Праджнятарой, 27-м патриархом в линии преемственности от Будды Шакьямуни. Боддхидхарма решил уйти в монахи и принять буддизм, оставив престол и часть княжества братьям. Есть упоминания, что он учился в знаменитом буддийском университете - Наланде; вообще же об этом периоде его жизни сведений немного. Известно лишь, что Праджнятара сделал его своим преемником и передал ему патру и рясу - т.е. чашку для сбора подаяний и монашескую одежду. Таким образом, Боддхидхарма являлся 28-м буддийским патриархом. 
Если следовать китайской историографии, на 57-м году своей жизни Боддхидхарма принял решение отправиться в Китай для проповедования буддийской Дхармы. По тем временам это было очень серьезное путешествие для пожилого человека. В позднейших работах китайских художников Боддхидхарма часто изображается переправляющимся из Индии в Китай по бурному морю, стоя босыми ногами на тонкой ветке бамбука. Не оспаривая красоту сюжета, рискнем все же предположить, что где-то в этой истории присутствовал корабль. 
Осенью 527-го года Боддхидхарма благополучно добрался до порта Гуанчжоу - современная южная провинция Гуандун. Некоторое время он жил в монастыре Ван-гуо-сы - напомним читателям, что к тому времени буддизм уже пятьсот лет как прочно обосновался в Китае. Судя по дошедшим до нас сведениям, китайские монахи-буддисты безусловно почитали авторитет Боддхидхармы, однако понять суть его учения были не в состоянии. Более того, о появлении старого патриарха было доложено императору Ву Ди, и он пожелал лично побеседовать с проповедником. Лянский правитель был известен как покровитель буддистов, на его средства строились храмы и содержались общины монахов, и, очевидно, он ожидал от Боддхидхармы признания своих заслуг и уважительного отношения. Однако ему пришлось разочароваться - их диалог прошел совсем в ином русле. 

- В чем кроется истинный смысл святости? - прямо спросил император. 
- Нет никакой святости, вокруг одна лишь пустота! - не менее прямо ответил Боддхидхарма. 
- Если вокруг одна пустота, то с кем же я сейчас разговариваю? - усмехнулся император. 
- Не знаю. 
- С самого начала моего правления я побуждал людей строить монастыри, переписывать буддийские сутры, создавать изображения святых. Это ли не великая добродетель? 
- В этом нет никакой добродетели. 
- Почему же? - удивился император. 
- Это лишь малый плод, обусловленные заслуги, и хотя причина действий благая, они не ведут к настоящему пониманию.
- Что же есть настоящее понимание? 
- Чистое знание, естественное успокоение в пустоте. Это и есть настоящая добродетель! 

Император не понял практически ничего из этой беседы, слова о его напрасных усилиях задели его и он вежливо выпроводил гостя из дворца. В конце ноября 526-го года Боддхидхарма покинул царство Лян, переправился через реку Янцзы и вошел в государство Вэй, где в конце концов попал в монастырь Шаолинь. 
В этот период времени практика буддизма в Шаолине основывалась на чтении буддийских текстов - сутр и шастр, на ритуалах - проведении служб, и на сидячей медитации. По всей видимости, хороших мастеров медитации тогда в Шаолине не было, и учение воспринималось монахами опосредованно, через книги и ритуалы. Собственно говоря, некогда свежее и вдохновляющее направление мысли, заимствованное из Индии несколько веков назад, потускнело и перешло в фазу формализации. Монашество стало скучным, смысл заученных сутр не достигал сердца практикующих, здоровье многих из них было подорвано длительным сидением в холодных каменных залах. Все это не могло не броситься в глаза Боддхидхарме. 
Собравшаяся по случаю прихода Боддхидхармы община с почтением ожидала от него пространной лекции о Дхарме, глубоких истин и тонкого объяснения сутр. Однако Боддхидхарма молча сидел, подобрав под себя ноги, и спокойно перебирал пальцами старые костяные четки. Так прошел час, два... Монахи устали ждать, смущенный шепот зашелестел по залу. В конце концов Боддхидхарма встал и также молча ушел в свою келью. Община осталась в полном недоумении. 
Несколько месяцев провел старый индус в храме, почти ни с кем не общаясь, лишь изредка отпуская замечания, которые по большей части многим казались парадоксальными или бессмысленными. Монахи, головы которых были полны всяческих знаний, не были готовы к восприятию учения о пустоте. Многие из них сочли Боддхидхарму выжившим из ума стариком. 
Лишь единицы интуитивно почувствовали в Дамо нечто настоящее - среди них были его ближайший ученик и будущий преемник Хуэй Кхэ, его младший товарищ Сэн Цхань и еще несколько человек. Видя, сколь слабо его влияние на китайских монахов, Боддхидхарма принял решение удалиться в пещеру на горе Шао-Ши, что напротив монастыря, и там в уединении предаться глубокой медитации. Мы можем только догадываться, что подвигло его на этот поступок и какие образы и мысли проносились перед его взором за эти долгие девять лет. А может быть, он просто смотрел на каменную стену перед собой и ни думал ни о чем. Одни исследователи биографии Дамо считают, что он сумел просидеть в медитации девять лет абсолютно неподвижно, не вставая и не открывая глаз; другие более осторожно предполагают, что иногда он все же вставал, чтобы размять тело и подкрепиться чашкой риса, которую исправно приносил к пещере верный Хуэй Кхэ. Так или иначе, слава о индийском проповеднике, замуровавшем себя в пещере на долгие годы, быстро разнеслась по окрестностям Шаолиня и вызвала небывалый приток паломников, монахов и просто зевак. 
Считается, что Боддхидхарма дал толчок китайскому буддизму в переходе от концепций Хинаяны - ортодоксального раннего индийского буддизма - к Махаяне, так называемой Большой Колеснице, частью которой и является Чань, более известное европейцам по японскому названию Дзэн. Формально основой учения Боддхидхармы являлась "Ланкааватара-сутра", суть которой он передал своим ученикам. По сути же, Боддхидхарма учил пониманию пустоты всех вещей, иначе говоря - неразрывной взаимозависимости объектов сознания, отсутствию их отдельного от сознания самостоятельного существования. Из этого вытекала второстепенность религиозных ритуалов и письменных знаний. В беседе с Хуэй Кхэ Боддхидхарма произнес знаменитую фразу о том, что его учение "передается только от сердца к сердцу, не опираясь на письменные знаки". Это совсем не означало, что Боддхидхарма не признавал, как это принято говорить, авторитет сутр, однако именно чань-буддисты прославились в истории как неформалы и бунтари, зачастую смело нарушавшие каноны монастырей, порой даже сжигавшие книги и изображения Будд, избиравшие для обучения учеников парадоксальные и ошеломляющие методики. 
Кроме того, Боддхидхарма оставил монахам в наследство ряд специфических упражнений, сочетающих элементы йоги и рукопашного боя, призванных укреплять здоровье и поддерживать тело и дух практикующих в бодром энергичном состоянии. По всей видимости, эти упражнения были искусно объединены шаолиньцами с традиционной китайской дыхательной гимнастикой - цигун, и позже сформировали то, что сейчас известно по всему миру как шаолиньское боевое искусство. Занятия ушу как нельзя лучше сочетались с идеей чань-буддизма о постоянной свежести, непривязанности сознания, свободном от жестких концепций и стереотипов; к тому же усердные тренировки позволяли монахам лучше понимать свои слабости и владеть своим телом, что тоже являлось обязательной практикой буддизма. Соединив воедино практику ушу и медитацию, мудрость сутр и заботу о теле, Дамо создал удивительно жизнеспособное новое направление буддизма, которое мы и называем Шаолинь. 
Вскоре после своего выхода из пещеры после девятилетней медитации, Боддхидхарма покинул Шаолинь и, согласно хроникам города Лоян, в 536-м году скончался и был похоронен на горе Сюн-Эр-Шань (Медвежье Ухо). Существует легенда, что через несколько лет после его смерти какие-то монахи повстречали в горах старика-индуса, как две капли похожего на Боддхидхарму. Он был босым и нес на плече длинный посох, к концу которого была привязана одна лишь сандалия. Узнав об этом, настоятель Шаолиня просил власти провинции о вскрытии могилы Дамо. Могилу разрыли, гроб вскрыли и увидели, что он пуст и лишь на дне валяется старая поношенная сандалия. С тех пор художники часто изображают Дамо босым и с одинокой сандалией за спиной, как символом полнейшего пренебрежения первого чаньского патриарха мелкими бытовыми неудобствами.

Хуэйкэ

Ближайшим учеником Боддхидхармы был Хуэй Кхэ, чья судьба и история навсегда неразрывно связана с приходом Дамо в Шаолинь. К юго-западу от Шаолиня возвышается гора Шао-Ши, на склоне которой и расположена знаменитая пещера Дамо; на противоположной же стороне долины путник видит гору немного пониже - все местные называют ее горой Второго Патриарха. Нетрудно догадаться, что речь идет именно там жил преемник Дамо - Хуэй Кхэ. 
Второй патриарх чань-буддизма, Хуэй Кхэ, мирская фамилия Цзи, имя - Гуан, смолоду покинул семью, скитался в поисках заработка, в конце концов поступил на службу в армию, немало повоевал - в те далекие времена солдаты редко оставались без работы. Был весьма искусен в воинском искусстве, в совершенстве владел мечом семи звезд и стилем захвата сердца и ума.
Обладая характером бесстрашным и воинственным, Хуэй Кхэ тем не менее не был чужд состраданию и философской оценке вещей. Реки крови, пролитые им в сражениях, угнетали его. В конце концов он принял решение уйти в буддийские монахи, чтобы освободить сознание от угрызений совести и кошмаров, терзавших его. В возрасте сорока лет он повстречал Боддхидхарму и безоговорочно признал в нем своего учителя. 
Боддхидхарма не сразу согласился разговаривать с Хуэй Кхэ. В то время он еще не поднимался в пещеру для своей девятилетней медитации, а жил в Шаолине. Отчаявшись привлечь внимание учителя, Хуэй Кхэ однажды простоял на коленях перед жилищем Дамо целую ночь. Была зима, и выпавший снег засыпал упорного солдата почти до колен. Согласно легенде, вышедший утром на свежий воздух Боддхидхарма увидел фигуру продрогшего до костей Хуэй Кхэ, но и виду не подал, что это его как то взволновало. Видя, что учитель разворачивается и уходит, дошедший уже до крайней точки Хуэй Кхэ в знак чистоты своих помыслов и решимости без страха постигать учение чань выхватил меч и отрубил себе левую руку по локоть. Хлынувшая кровь обагрила снег перед Хуэй Кхэ - в память об этом в Шаолине есть зал, который называется "Зал стояния в снегу".
И тогда между Боддхидхармой и Хуэй Кхэ состоялся диалог, позже вошедший во многие трактаты и книги по чань-буддизму как пример беседы просветленного учителя с учеником.
- То, что ты отрубил себе руку, не имеет особого значения! - сказал Боддхидхарма, - ведь для просветленного человека тело и даже жизнь не обладают самостоятельным существованием.
- Прошу вас, Учитель, успокойте мое сердце и сознание! - взмолился Хуэй Кхэ.
- Доставай свое сознание, и я его успокою, - ответил Боддхидхарма.
- Я долго искал его и не смог найти! - в растерянности сказал Хуэй Кхэ.
- Как же ты собираешься успокаивать то, чего нельзя найти? - усмехнулся Боддхидхарма, - Вот я и успокоил твое сердце, разве ты не видишь этого?
После этих слов Хуэй Кхэ обрел великое просветление, его мучения улетучились, как дым, и он мгновенно сочинил стихотворение: 

Теперь я знаю - все дхармы пусты и успокоены, 
Сегодня я понял, что Боддхи недалеко,
Боддхисатвы достигают всех парамит и Нирваны, 
Потому что их мысль недвижима! 

- Так и есть, так и есть, - одобрительно кивнул Боддхидхарма.
- Учитель, в какой книге записано это великое учение? - воскликнул Хуэй Кхэ.
- Такой книги нет. Мое учение передается от сердца к сердцу, не опираясь на письменные знаки! 

После ухода Боддхидхармы из Шаолиня второй патриарх некоторое время жил на горе, в уединенно стоящем домике. Говорили, что и с одной рукой он неплохо управлялся с мечом и часто тренировался в лесу. Он изобрел так называемый стиль меча второго патриарха, в который входило двадцать восемь форм. Позже Хуэй Кхэ покинул Шаолинь и ушел в провинцию Аньхой, где на месте его смерти был основан чаньский монастырь его имени, существующий до сих пор. Иногда в Шаолине можно встретить монахов из этого монастыря, совершающих паломничество на гору второго патриарха.

Сэн Цхань

После того, как второй патриарх Хуэй Кхэ покинул Шаолинь, всеми делами монастыря управлял старший монах Сэн Цхань. Он вошел в историю как третий патриарх Чань, и о нем сейчас пойдет речь. 
Сэн Цхань, родовая фамилия Тхяо Ши, родился в округе Жу. С рождения разъезжал вместе с родителями в цирковой труппе. В семнадцать лет случайно подрался с окружным чиновником, в результате чего молодому циркачу пришлось бежать из родной деревни. По совету знакомого буддиста-мирянина он пришел в Шаолинь, чтобы стать монахом. Так случилось, что через сто лет после ухода основателя монастыря Бато в Шаолине наступил упадок - монахи не видели смысла в своих практиках, количество пирхожан стремительно сокращалось. Вместе с несколькими товарищами-монахами Сэн Цхань отправился в путешествие по соседним провинциям в поисках настоящего учителя буддизма. Ему не повезло - учителя они так и не нашли, а как раз в их отсутствие в Шаолинь пришел из Гуанчжоу Боддхидхарма. И, как известно, практически сразу же он уединился в пещере для девятилетней медитации.
Таким образом, спустя два года после возвращения Сэн Цханя в Шаолинь, он все еще не видел Дамо, который медитировал в пещере Нефритовая Грудь, сидя в полном одиночестве лицом к стене, не общаясь ни с кем. Единственный, с кем Боддхидхарма периодически разговаривал, был Хуэй Кхэ, который, очевидно, приносил время от времени еду для учителя и заботился о его уединении. Это было весьма актуально в последние годы аскезы Дамо - ведь к тому времени весть о индийском монахе, годы напролет безвылазно медитирующем в пещере, разнеслась по окрестностям монастыря, и желающих посмотреть или даже потрогать знаменитого отшельника было достаточно много. 
Сэн Цхань очень хотел стать учеником Дамо. В один из дней, пользуясь тем, что Дамо вышел из пещеры размяться, Сэн Цхань, заручившись согласием Хуэй Кхэ, поднялся на гору и поклонился Дамо. Дамо, прикрыв глаза, спросил: "Кто стоит на коленях?". "Шифу, это я, Сэн Цхань" - осмелился ответить Сэн Цхань. Хуэй Кхэ, чутко уловив настроение Учителя, быстро встал на колени и молвил: "Шифу, Сэн Цхань уже много лет как монах здесь, и сегодня он специально пришел увидеть Вас, почтеннейший". Дамо едва приоткрыл глаза, слегка улыбнулся и сказал: "Имеющий что сказать пусть говорит завтра, а сейчас мне нужно медитировать". Сказав так, развернулся и ушел обратно в пещеру. Хуэй Кхэ отвел Сэн Цханя в сторону и вполголоса сказал: "Завтра опять приходи поклониться Учителю". Сэн Цхань кивнул и вслед за Хуэй Кхэ спустился обратно в монастырь. На следующий день рано утром Сэн Цхань опять поднялся к пещере. Предварительно Хуэй Кхэ обучил его, как правильно разговаривать с Дамо, и Сэн Цхань обещал все выполнить в точности. Но, несмотря на это, и в этот раз Дамо не принял во внимание нового ученика, и диалог не состоялся. Сэн Цхань вернулся в монастырь весь в слезах, он плакал три дня, не показываясь никому на глаза. Хуэй Кхэ, узнав об этом, все рассказал Дамо, однако тот в ответ не промолвил ни слова. 
И лишь за три дня до ухода из Шаолиня, Дамо принял Сэн Цханя в ученики. В день смерти Дамо, Сэн Цхань вслед за Хуэй Кхэ возвращался в монастырь после похоронных церемоний - по одной из версий, Дамо кремировали. Хуэй Кхэ горестно молвил: "Так трудно видеть этот уход Учителя!". Сэн Цхань, взглянув на него, сказал: "Я понимаю то, что чувствовал Учитель. Мы, монахи, должны опираться на следующее: с раннего утра и до заката стремиться к пониманию того, что счастье мира заключается в отсутствии концепций, а не в их осуществлении". После этих мудрых слов уже никто ничего не сказал. 
Через некоторое время Хуэй Кхэ созвал всех монахов в зал настоятеля. Умудренные опытом старые монахи уже догадались, что грядут большие перемены. Многие с тоской и волнением подходили к воротам, сложив ладони, опустив головы, они безмолвствовали в ожидании слов старшего монаха. 
Когда собрались старые и молодые монахи, Хуэй Кхэ вышел из комнаты настоятеля и сказал: "Прошу собравшихся учителей успокоиться!", после чего встал на колени и поклонился. При виде этого не было человека, который бы не удивился; все монахи бросились на колени кланяться в ответ. Хуэй Кхэ спешно попросил всех подняться и молвил: "Мои дела в Шаолине окончены, пришло время для меня уходить отсюда. Всеми буддийскими вопросами монастыря пусть управляет мой ученик Сэн Цхань, с сегодняшнего дня он переезжает в комнату настоятеля и вникает в управление храмом". 
Несмотря на мольбы монахов остаться, Хуэй Кхэ был непреклонен в своем решении. Сэн Цханю ничего не оставалось, как принять бразды правления монастырем в свои руки, хотя он и не чувствовал себя готовым к этому. В течении тех двух лет, когда Сэн Цхань был настоятелем Шаолиня, истинное учение чань постепенно приходило в упадок. Монахов, покидающих монастырь становилось все больше, а приходящих жить в Шаолинь - все меньше. Сэн Цхань был в унынии.
Однажды он в одиночестве поднялся в пещеру Дамо, и вспоминая Учителя, испытал угрызения совести. Когда он покидал пещеру, то случайно увидел, что на каменной глыбе, перед которой сидел Учитель, появился образ, изображение Дамо. Складки одежды, узор на ткани можно было увидеть смутно и расплывчато, словно слабые мазки на написанном жидкой тушью портрете. За девять лет сидения перед стеной образ Дамо отпечатался на камне! Радости Сэн Цханя не было предела! Вместе с другими монахами он отнес эту каменную глыбу в монастырь и поставил в Зал Великих Драгоценностей. Камень этот по сей день стоит в одном из залов Шаолиня, правда, за долгие столетия он совсем закоптился и разобрать образ Дамо на его поверхности с каждым годом все труднее.
Неизвестный поэт написал на боковой поверхности камня такое стихотворение:

В Шаолине есть камень, все говорят - там человек.
Смотришь внимательно - там человек, хотя очевидно, что камень.
Что за камень? Это камень у стены. Что за человек? Это Будда у стены.
Внук князя девять лет просидел в пещере - и стал буддийским патриархом.
Стал патриархом, тело совершенно опустошил. 
Исчезло тело, очистились и камень, и человек,
волшебный камень запечатлел все формы. 
И Шаолинь вошел в тысячелетнюю традицию Чань! 

Сэн Цхань, прочитав это, словно неожиданно пробудился от глубокого сна, воспрял духом необыкновенно, и немедленно послал людей высечь это стихотворение на каменной стеле и поставить ее рядом с камнем. 
Позже один молодой монах, тренируясь, толкнул ладонью камень Дамо и перевернул его. Это разгневало Сэн Цханя. Он ногой пнул монаха так, что тот отлетел на несколько чжанов, после чего Сэн Цхань велел четырем монахам проследить, чтобы молодой монах простоял на коленях перед камнем три дня и три ночи. 
С того времени Сэн Цхань ввел в монастыре в соответствии с древними буддийскими правилами запреты и ограничения, а именно: пять запретов - на убийство, воровство, разврат, ложь, употребление спиртных напитков; четыре запрета - не спать на высоких и широких кроватях, не принимать пищу в неурочное время, не пользоваться парфюмерией, не носить серебряных и золотых и т.п.; в том числе и четыре заповеди, специфичные для Шаолиня - во сне быть подобным натянутому луку - быстро и легко просыпаться, сидеть подобно колоколу - также устойчиво, двигаться легко, как ветер, стоять прочно, как сосна. Если же монах осмелится войти в зал медитации, и там смеяться, чесаться, бегать туда-сюда, праздно шляться, то должен быть наказан и бит палками. 
Благодаря строгому, но мудрому управлению, Сэн Цхань восстановил авторитет Шаолиня в глазах прихожан, и количество монахов вновь стало постепенно увеличиваться. 
В десятый год правления династии Суй, в 560-м году, при дворе узнали, что Сэн Цхань - ученик Дамо, и призвали его явиться в столицу, очевидно, чтобы использовать его влияние в своих целях. Сэн Цхань, чтобы избавить Шаолинь от зависимого положения и участия в политике, ушел из храма и поселился в монастыре Кхай-Шань. Что же касается официального приглашения в столицу, то оно лишь вызвало у старого монаха улыбку.

Циу Юэ (Бай Юй Фэн)

Шаолиньское ушу переживало разные периоды в своем развитии, были годы повсеместной славы и признания, а были и времена упадка. В тринадцатом веке одним из тех, кто возродил Шаолинь к жизни как центр изучения и практики боевых искусств, был человек по имени Циу Юэ - Осенняя Луна, если переводить дословно. 
Бай Юй Фэн - так звали его в миру - был родом из зажиточной семьи, из города Тхай-юань провинции Шаньси. С молодых лет юноша увлекался искусством боя и обладал выдающимися физическими данными. Не будучи пристрастен к оседлой и семейной жизни, ушел из родных мест и длительное время скитался как странствующий мастер кулачного боя, зарабатывая на хлеб преподаванием ушу. Был известен как специалист по фехтованию прямым мечом и мастер жесткого цигун - не исключено, что эти техники он изучал еще в семейной школе как одну из обязательных дисциплин дворянского воспитания. 
В зрелые годы Бай Юй Фэн загорелся идеей попасть в Шаолинь и совершенствоваться там в боевом искусстве. К тому времени Шаолинь пребывал во временном забытьи, многие монахи покинули его, разнося свои навыки и стили ушу по разным провинциям. Однако легенда о Боддхидхарме и непобедимых монахах продолжала жить в народе, и не давала Бай Юй Фэну покоя. Он твердо решил сделать все возможное, чтобы восстановить былое значение монастыря. 
Однажды на рынке одного из ближайших к Шаолиню городов Бай Юй Фэн стал свидетелем стычки между местными хулиганами и неким пожилым господином невзрачного вида. Несмотря на численное превосходство и преимущество в силе и возрасте, развязной молодежи никак не удавалось толкнуть или ударить старика, зато он ловко использовал тычки вытянутым пальцем и в конце концов повалил нападающих на землю. Бай Юй Фэн немедленно подошел к старику и предложил свою дружбу и помощь. Как выяснилось, Ли Соу - так звали старого мастера - владел полузабытой шаолиньской техникой точечных ударов. Он с радостью согласился помогать Бай Юй Фэну в его деле возрождения шаолиньской школы, взяв с собою и своего сына - Дэн Хуэя. У Бай Юй Фэна и Ли Соу нашлось по всей стране немало знакомых мастеров, каждый из которых владел определенной узкой специализацией в боевых искусствах. Часть из них также признала идею реставрации Шаолиня вдохновляющей и согласилась приехать в долину Шао-Ши учить монахов своему стилю. В общей сложности таких мастеров набралось восемнадцать человек. Примерно в 1230-м году Бай Юй Фэн, Ли Соу, его сын Дэн Хуэй, монах Цзюэ Юань собрались вместе в монастыре Суншань Шаолинь для совместных тренировок и обсуждения методологии шаолиньского боевого искусства. Результатом их совместной деятельности стал трактат "Требования к технике Пяти Кулаков", где подробно излагались принципы и методы тренировки пяти базовых стилей - тигра, леопарда, змеи, журавля, дракона, а также способы движения ног, глаз, тела и рук. Примерно в то же время при содействии приглашенных мастеров ушу были канонизированы такие знаменитые базовые стили Шаолиня, как кулак малого и большого потока, кулак буддийского святого и некоторые другие. 
Бай Юй Фэн и его помощники не только реставрировали некоторые старые шаолиньские стили, но и на основании собственного опыта и понимания синтезировали новые формы, стремясь придерживаться принципа их практической применимости и простоты, всегда присущей Шаолиню. Так родились стили восемнадцати рук буддийских святых, меч движущегося дракона, кулак черного тигра, кулак пяти соединений, стиль тхи-та, комплекс цинна 24-х захватов. 
Позже Бай Юй Фэн посвятился в монахи и получил имя Циу Юэ - Осенняя Луна, под которым и вошел в шаолиньские хроники. При нем Шаолинь вновь обрел статус университета боевых искусств - ни в каком другом месте Китая к преподаванию и практике кулачного боя не подходили столь основательно и методично, что позволило в будущем вырастить целую плеяду замечательных мастеров, имеющих общую базу и всестороннюю подготовку.

Фу Юй

Времена правления монгольской династии Юань оказались, как это ни странно, довольно благоприятными для Шаолиня. Монгольские захватчики не только не разрушили китайскую древнюю культуру, но и наоборот, многое позаимствовали из нее и способствовали восстановлению некоторых значимых ценностей. 
Фу Юй, мирская фамилия Чжан, был родом из провинции Шаньси. С детства мальчик обладал отличной памятью, едва ли научившись читать, мог с первого взгляда понять смысл текста, за что в родных местах был прозван "мудрым ребенком". В 1312-м году императорским указом он был призван ко двору и получил должность в аппарате управления государством - ни много, ни мало, его назначили управляющим всей монашеской общиной в монастырях близ горы Сун-Шань Шаоши, куда, естественно, входил и Шаолинь. В свою бытность настоятелем и едва ли не при личной поддержке Чингизхана Фу Юй открыл пять филиалов Шаолиня - во Внутренней Монголии, в Сиане, в Яньму, Тайюани и Лояне, причем сам Северный Шаолинь был практически восстановлен из пепла. Специальные монахи посылались из Суншаньского Шаолиня в филиалы, причем не только для проповедей, но и для преподавания шаолиньского боевого искусства. 
Потомки помнят имя Фу Юя также в связи с установлением специфического генеалогического древа шаолиньских монахов. Дело в том, что Фу Юй написал стихотворение, состоящее из шестидесяти иероглифов, первым из которых был иероглиф его имени - "фу". Это стихотворение, разумеется, было посвящено аспектам практики буддизма, но вошло в историю больше по другой причине - начиная с Фу Юя ученики шаолиньских монахов стали получать свои имена в соответствии с порядком иероглифов, указанном в этом стихе. Так, все ученики самого Фу Юя носили имя Хуэй, их ученики - имя Чжи и т.п. Это правило действует и наше время, современные монахи в Шаолине последних лет могут иметь имена Юн, Янь, Хэн, Миао, Тхи и Чхан. Такой широкий разброс в порядке имен связан, очевидно, с тем, что учителя брали своих учеников в разном возрасте и отнюдь не синхронно. Когда придет время последнего иероглифа в этой длинной линии преемственности, список начнется вновь, с самого начала.
Правда, правило это относится лишь к последователям школы Цаодун, к которой и принадлежал сам Фу Юй. Кроме этой школы, в Шаолине довольно много монахов из школы Тяньтхай, патриархом которой был Линьцзы - их имена этому порядку не подчиняются. Лишь фамилия у всех буддийских китайских монахов одна и та же - "Ши", она соответствует первому иероглифу в имени Будды Шакьямуни, на китайском языке - "Шицзямони". Кроме того, монашеские имена могут иметь также и послушники Шаолиня - последователи шаолиньских буддийских практик в миру.

Цзинь На Ло.

Одной из самых загадочных и легендарных личностей в истории монастыря был некто Цзинь На Ло. Согласно летописям монастыря Шаолинь, Цзинь На Ло жил в Шаолине в 14-м веке, в конце династии Юань (фактически, это монгольская династия, основанная при Чингизхане) - начале династии Мин. В монастыре Цзинь На Ло выполнял обязанности истопника, и по описанию, вид имел довольно непрезентабельный - со смуглой, почти черной кожей, постоянно вымазанный в саже и не очень-то общительный. По некоторым версиям, он вообще был индусом, и, возможно, его имя Цзинь На Ло происходит от индийского слова "киннара", что означает гневного духа весьма устрашающей внешности. 
Как бы то ни было, хроники Шаолиня утверждают, что Цзинь На Ло был весьма искусен в боевых искусствах, владел изогнутым мечом тао, пикой, шестом, прямым мечом цзянь, боевым серпом, а в равной степени и другими 18-ю классическими шаолиньскими видами оружия, в особенности прекрасно умел использовать парные мечи тао. И действительно, в настоящее время в Шаолине существует несколько стилей кунфу, авторство которых приписывается Цзинь На Ло - такие, как фэн-мо-кунь - шест демона, шао-хуо-кунь - шест горящей палки, кулак сливы мэй-хуа и др. 
В то неспокойное время по стране, разбитой на несколько княжеств, бродили разнообразные банды, численностью до нескольких сотен тысяч человек - практически целые армии, являвшие собой как идеологические антиправительственные образования, так и совершенно криминальные шайки грабителей. Одна из таких банд - "Армия Красных повязок" - осадила Шаолинь, надеясь поживиться монастырскими припасами. Здесь необходимо заметить, что в древние времена любой монастырь являл собою достаточно автономное сооружение, подобное небольшому городу, с запасами воды и еды, окруженное высокой каменной стеной высотою в несколько метров. Осада продолжалась несколько дней, и когда силы монахов были уже на исходе, и осаждающие готовы были ворваться в монастырь, Цзинь На Ло, до сего момента не участвовавший в боевых действиях, выхватил из жаровни горящюю дубину, больше похожую на полено, и бросился прямо в гущу нападавших. Вращая горящей палкой с невероятной силой и скоростью, он сковал паникой силы бандитов, искусно нанося удары направо и налево, и в конце концов вынудил нападающих с позором бежать.
В легендах также говорится, что после того, как Цзинь На Ло разогнал бандитов, он вдруг вытянулся в росте на несколько метров и в грохочущем вихре исчез в небе. Тогда все присутствующие поняли, что это был дух Киннары - небесного воителя, покровителя боевых искусств и защитника учения. И хотя с тех пор его больше никто не видел, память о могучем смуглом воине навсегда осталась в монастыре. В современном Шаолине зал, посвященный Цзинь На Ло, находится за Часовой Башней. Не так давно зал отреставрировали, однако смысл фигур, стоящих там, остался прежним: на входящего с яростью взирает гневная ипостась Цзинь На Ло, сжимающая в руках недюжинный шест, рядом стоит Цзинь На Ло в позе ожидания и бдительности - благородный воин, готовый встать на защиту несправедливо притесняемых, и наконец, третье воплощение Цзинь На Ло - просветленное существо, над головой которого видно буддийское божество милосердия. Считается, что всякий, кто встал на путь изучения и практики боевых искусств в Шаолине, обязан посетить этот зал и выразить почтение наставнику из Индии.

Ши Дэ Кэнь

Самым известным и авторитетным монахом Шаолиня 20-го века называют мастера Ши Дэ Кэня. Он был последним из шаолиньских вусенов - монахов-воинов, который оставил после себя истории о легендарном мастерстве и плеяду талантливых учеников, многие из которых, к счастью, живы и поныне. Самая громкая легенда, связанная с Дэ Кэнем, утверждает, что он обладал способностью взглядом разрывать яблоко на куски; однако настоящим ценителям традиции более важно, что Дэ Кэнь являлся носителем одного из самых сложных и почти утерянных стилей шаолиньского кунфу - стиля ло-хань-цюань, или кулака буддийского святого. И здесь мы свободны от легенд и догадок - ученики Дэ Кэня до сих пор успешно практикуют этот стиль.
Ши Дэ Кэнь в возрасте пяти лет ушел в монастырь. В начале двадцатого столетия Китай испытывал крупные экономические и политические трудности, результатом которых и стала затем народная революция. Простые люди в провинции Хэнань, родине Дэ Кэня, жили очень бедно, и часто не могли прокормить своих детей. Отдать ребенка в монахи было удачным выходом из этого положения - ведь монастыри редко голодали. Уже в семь лет под руководством старших монахов Дэ Кэнь начал усердно изучать кунфу, носил на обеих ногах медные монеты в качестве утяжелителей, каждый день прибавляя по одной монете.Когда подрос, поменял мелкие монеты на более тяжелые юани. Каждый день быстро забегал на вершину горы Ву Жу Фэн - а это около 400 метров над Шаолинем, затем, вернувшись надевал на тело железную накидку, на запястья одевал стальные кольца, на ноги железные башмаки. И поэтому достиг в искусстве легкости передвижения высочайших результатов. Тренируясь каждый день, упражнял тело в стремительности и легкости. Каждый вечер после тренировки, Дэ Кэнь в одиночку уходил в горное ущелье напротив монастыря под названием "озера пяти драконов", оттачивал там технику ладоней - толкал и бил воду в озере. Дэ Кэнь одним движением ладони мог толкнуть воду так, что она со звоном выплескивалась из озера. Когда позже нашлись люди, усомнившиеся в мастерстве Дэ Кэня, он просто слегка взмахнул рукой, не касаясь тел, и три человека повалились на землю, словно подкошенные.
Хорошо известен случай, когда Дэ Кэнь участвовал в боях на лэй-тае - помосте для рукопашных соревнований. По словам ученика старого настоятеля Ши Дэ Чаня, доктора Чэн Ши Чхао, Дэ Кэнь и двое монахов-вусенов постарше случайно проходили через площадь, где был установлен помост. Как раз в то время там выступали бойцы вуданской школы рукопашного боя, традиционно считающейся конкурирующей по отношению к Шаолиню. Вуданцы уже победили всех известных мастеров города, пожелавших выйти на лэй-тай, и вели себя довольно вызывающе. Увидев шаолиньских монахов, принялись издеваться над ними, провоцируя на соревнование, оскорбляли шаолиньское искусство. Чтобы поддержать честь монастыря, старшие тренера решили выставить на поединок молодого Дэ Кэня. Известно, что в схватке Дэ Кэнь серьезно повредил ногу, однако сумел сконцентрироваться и нанес несколько мощных ударов ладонью в грудь противнику. У того пошла кровь горлом и схватка была остановлена за победою Дэ Кэня. По другим источникам, Дэ Кэнь участвовал в боях против американских бойцов-боксеров и также победил - но этот сюжет столь распространен среди биографий китайских мастеров, что его подлинность неизменно вызывает сомнения.
В послевоенные годы в бедных провинциях Китая, в частности, под Лояном, царила анархия, свирепствовали мародеры и воры. В то время Дэ Кэнь вынужден был покинуть монастырь и зарабатывать себе на жизнь перепродажей овощей. Описывают несколько случаев, когда на мастера нападали вооруженные бандиты и, угрожая револьвером, требовали отдать нехитрое имущество. Дэ Кэнь всякий раз выходил победителем из этих стычек, обезоруживал негодяев, но не убивал, а отпускал из милосердия.
Есть упоминания, что во времена культурной революции, когда начались гонения на мастеров традиционных искусств, Дэ Кэня сослали на химические производства в северные провинции, где он и умер от туберкулеза, не дожив до шестидесяти лет.
Дэ Кэнь был практически единственным крупным носителем стиля ло-хань-цюань, с его смертью некоторые техники были безвозвратно утрачены. В настоящее время его преемником по этой линии можно назвать мастера Ши Си Вэня (Ши Юн Вэня) из города Кхай-фэн, единственным человеком в Китае, знающим все 54 комплекса этого сложного и древнего стиля.

Ши Юн Вэнь

Одним из настоящих традиционных мастеров ушу современности является учитель Ши Юн Вэнь (Ши Си Вэнь). Будучи воспитан в семье профессионального ушуиста, он вобрал навыки семейных стилей, а когда стал монахом в Шаолине и поступил в обучение к известному мастеру Ши Дэ Кэню, то добился успехов и там. В настоящее время Ши Юн Вэнь проживает в городе Кхайфэне, примерно в двух часах езды от шаолиньской долины, у него своя семья и собственная школа ушу. Ценные сведения об этом выдающемся специалисте в области боевых искусств и каллиграфии мы можем получить из интервью, данном им в свое время своему русскому ученику, Ковгану А.М. Вот что рассказывает господин Юн Вэнь:
"Ушу я начал заниматься еще в детстве, с очень раннего возраста, под руководством своего отца, знаменитого мастера шаолиньского ушу. Как известно, Шаолинь за последние два века своей истории много раз подвергался разрушениям. После пожара 1928-го года в Шаолине многие мастера разошлись по Китаю и некоторые старые техники сохранялись только в рамках семейных стилей. Многие "мирские" мастера сохраняли эти техники не хуже, чем шаолиньские монахи. Мой отец как раз и был хранителем нескольких шаолиньских стилей. Например, стиля Сань-фа-цюань, стиля Чху-ань-цюань. Эти стили были известны еще со времен Минской династии и во времена борьбы с маньчжурами. Впоследствии, после запрещения маньчжурами шаолиньского ушу, они держались в секрете. Именно их и передал мне отец, а так же ряд других техник, которые хранились в нашем роду. С детства я проявлял интерес к буддизму и поэтому в возрасте восемнадцати лет принял решение начать тренировки в монастыре Шаолинь, т.к. хотел не только тренировать ушу, но и принять буддийские обеты и стать монахом.
Шаолинь в те времена был совсем иным, нежели сейчас. В настоящее время это огромный красивый храм с прекрасным парком, тысячи туристов посещают его каждый день. Во времена культурной революции это был полуразрушенное строение, в котором жило только девять монахов. В те времена занятия ушу не поощрялись, а носителей традиционной китайской культуры преследовали хунвэйбины - военизированные молодежные формирования под эгидой правительства Мао Цзе Дуна. Всем монахам было приказано уйти из монастыря. Те, у кого остались родные, уехали к ним. А одинокие монахи либо полулегально остались при монастыре, либо вынуждены были поселиться в окрестных деревнях. Например, учитель Су Си ушел вначале в Сиань, а потом вернулся в монастырь и жил в Шаолине. А учитель Дэ Чань, последний специалист по шаолиньской медицине, работал медиком в одной из деревень в сторону Лояна.
Я начал заниматься ушу у учителя Су Си, затем у учителя Мьяо Сина. Но своим главным учителем я считаю монаха Дэ Кэня - живую легенду шаолиньского ушу прошлого века. Именно он считался в то время главным специалистом по боевым искусствам в Шаолине. Он в совершенстве знал более сотни стилей и владел многими секретами шаолиньского гуна - наработки боевых навыков, превышающих возможности обычного человека. Дэ Кэнь неоднократно защищал честь Шаолиня в боевых поединках. К тому же, это был не просто боец, но также человек редкого ума и благородства. Это могут подтвердить его многочисленные ученики. Большинство лучших мастеров шаолиньского ушу нашего времени учились у него.
Поскольку началась культурная революция, мне пришлось оставить мысли о монашестве. Ведь не только Шаолинь, но и все монастыри были закрыты, а монахам было приказано заняться "общественно-полезным трудом". Дэ Кэнь был отправлен на работы, связанные с вредным химическим производством. Из-за чего у него впоследствии и началась болезнь легких. Я не мог жить рядом с учителем, т.к. преподавание ушу ему было запрещено. Я вернулся домой и практически каждый день навещал учителя, беря у него тайком уроки мастерства. Так же по его совету я занимался у его лучшего ученика Ян Куй Ву, которого я считаю своим старшим братом. Я упорно тренировался под руководством учителя практически до его последних дней.
Программа тренировок в моей школе состоит только из традиционных методик, причем большинство из них в самом Шаолине уже давно забыто. Вы наверное слышали, что многие мастера ушли из Шаолине после его коммерциализации? Например, сейчас у нас делается упор на изучение стиля тун-бэй-цюань, лиу-хэ-цюань и синь-и-цюань. Так же основательно изучаются традиционные виды Шаолиньского оружия: шест, меч, пика и так далее. Причем в преподавании я делаю упор на практическую сторону шаолиньского кулака, т.е. на изучение боевых аспектов каждого приема - этого как раз и требовала старая шаолиньская техника. В обучении каждый традиционный мастер должен исходить из двух принципов: "не утрачивать традиции" - передавать знания в руки проверенных учеников, которые упорно и старательно будут осваивать технику, надежно сохранять ее для будущих поколений; "не продавать искусство" - это значит, что никаких денег не хватит, чтобы получить истинное знание, настоящий мастер всегда должен быть свободен от желания обогатиться за счет своего искусства. Иначе учитель не сможет излагать знания чистым образом, так, как требует того буддийская традиция.
Шаолиньское ушу возникло в русле буддийской традиции и без нее немыслимо. Я вижу, что современное преподавание ушу очень сильно отходит от этого принципа. На первый план выходит желание заработать деньги, красиво выступить на соревнованиях, добиться известности, решить проблемы со здоровьем любыми способами. На самом деле, согласно истинной шаолиньской традиции, все это вторично, это в старом Шаолине называлось "сбиться с пути". Сейчас мало кто понимает это. Буддийская традиция требует, в первую очередь, тренировки мысли, чистоты ума и искренности сердца. Изначально монахи вовсе не стремились заниматься боевым искусством, оно им вовсе ни к чему - ведь буддисту чужды мирские стремления к выгоде или победе в соревнованиях. В традиции самого основателя Боддхидхармы упражнения служили средством воспитания ума через тело, воспитания сознания "внешним" действием, т.к. в чань-буддизме сознание нигде не имеет опоры и нигде не проявляется, кроме как в действиях тела. Кунфу же делает тело выносливым, крепким, энергетически наполненным, способным переносить большие нагрузки. Главный результат тренировок - это воспитание "непобедимого" ума на основе "чистого сознания". "Чистое сознание", согласно буддизму, зарождается в медитации на сострадании и помощи всем живым существам. Например, трактат Боддхидхармы "И-цинь-цзин" - это секрет работы мысли, а потом уже энергии и тела. Хотя несомненно так же, что Боддхидхарма прекрасно разбирался в медицине. Основу чань-буддийской философии в Шаолине из века в век составляли три трактата: Сутра Праджняпарамита - Сутра Сердца, Сутра Шестого патриарха и Ланкаватара-сутра, которую оставил сам учитель Боддхидхарма.
Некоторые исследователи ставят под сомнение авторитет Первого патриарха - Боддхидхармы - в области боевых искусств. Но это происходит от поверхностного знания шаолиньской традиции. Сейчас мы видим очень сильно желание "очистить кунфу от буддизма". В результате шаолиньское кунфу вообще вырождается в спортивные единоборства, утрачивается исконное понимание Шаолиня как места совершенствования сознания. Учитель Боддхидхарма заложил идею упражнений как практику ума, в его учении говорится о двух путях: пути ума и пути действия. А так же говорится о том, что смысл не может быть передан с помощью книжного обучения, только "от сердца к сердцу, чистым умом и совершенным действием". Шаолиньские упражнения и есть такое "совершенное действие". Сохранилась техника, которая называется "Восемнадцать рук лоханей прежнего неба", которая была оставлена в монастыре Боддхидхармой. На ее основе и развилось шаолиньское ушу. К тому же, он в совершенстве владел индийскими боевыми системами. Конечно, многочисленные стили шаолиньского кунфу создавались и развивались полторы тысячи лет многими поколениями монахов. Но мы, буддисты, особо чтим первооснователя Боддхидхарму.
Конечно, в Шаолине сейчас существует огромное количество стилей. Но многие из них не передаются "внешним" людям. Они доступны лишь тем, кто находится во внутренней традиции, тем, кто близок к учителю, кто занимался длительное время. Это связано с тем, как я уже говорил, что традицию надо передавать очень осторожно, только в надежные руки. Однако, не надо думать, что есть какие-то простые или сложные стили. Различие заключается не столько в технике, сколько в подходе к тренировкам. Как я уже сказал, ученики отличаются один от другого уровнем проникновения в технику. Например, стиль "тун-бэй", который изучают у нас, вовсе не такой, какой преподается в шаолиньских школах. То, что преподается в Шаолине и его окрестностях - это вообще не шаолиньский тунбэй. Там говорится о "большом" и "малом" тунбэе. На самом деле нет никакого "большого" или "малого". Эти названия даны были случайно, по внешним признакам. Современный шаолиньский тунбэй происходит из стилей, которые функционировали в секте "Белого лотоса" еще два века назад. Настоящий же, шаолиньский тунбэй, значительно отличается от него. Каждый прием в нем имеет одиночную и парную проработку. Этот стиль употреблялся раньше для подготовки к саньшоу - свободному спаррингу. Или, например, лиу-хэ-цюань. Все думают, что это разрозненная техника парных туйленей, т.е. комплексов упражнений для двух человек. На самом деле это очень серьезный стиль, который имеет много как парных, так и одиночных техник. Но этого в Шаолине уже никто не помнит. Не говоря уже о стиле "дань-туй", самом важном в базовой подготовке кунфу. Он сейчас вообще не присутствует в шаолиньских школах. Дело в том, что в период восстановления Шаолиня в 80-х годах 20-го века были собраны все, кто оказался "под рукой", в Дэнфэне и его окрестностях. И на основе деревенского ушу была разработана якобы современная шаолиньская техника, а потом еще стали придумывать соревновательные комплексы, которые не имеют ничего общего ни с кунфу, ни с Шаолинем. Таким образом может произойти утрата древней шаолиньской традиции. В нашей школе мы пытаемся сохранять старые методики, бережно следуя заветам моих учителей.
Что же касается разнице в обучении между китайцами и иностранцами, то в нашей школе может обучаться каждый, кто искренне интересуется Шаолинем. Мы приветствуем всех, кто хочет приобщиться к этой древней культуре, всех, кто готов серьезно заниматься шаолиньским кунфу и кого не пугают тяжелые тренировки. Китай сейчас открыт миру, и поэтому не только китайцы, но и многие иностранцы приезжают в Шаолинь осваивать ушу. Лично я тоже не делаю никаких ограничений в преподавании, если вижу, что человек искренне настроен".
Сейчас мастеру Ши Юн Вэню уже около шестидесяти лет, однако мощь и энергия, с которой он выполняет традиционные комплексы ушу или работает с железным шестом, продолжают удивлять его учеников и вдохновляют на усиленное изучение шаолиньской традиции.

Ши Дэ Ян

В середине восьмидесятых годов 20-го века Шаолинь пережил новое рождение. До этого времени монастырь стоял полуразрушенным, после сильнейшего пожара в 1928-м году его так никто и не восстанавливал - властям было не до этого. Однако в восьмидесятых, благодаря гениальной стратегии развития Дэн Сяо Пина, КНР начал восстанавливать свой экономический потенциал, и продолжает делать это по сей день, заставляя Америку и Европу всерьез опасаться азиатской экспансии, возможно, куда более мощной, чем японское "экономическое чудо" 60-х. На волне небывалого подъема национального оптимизма стали появляться патриотические кинофильмы, воспевающие традиционные ценности и героев древности. Одной из наиболее удачных картин такого плана стал знаменитый фильм "Южный и Северный Шаолинь" с известным китайским актером-ушуистом Джетом Ли в главной роли. Фильм приобрел бешеную популярность не только в Китае и Гонконге, но и с успехом прошел за рубежом, в том числе и в России - в виде многосерийного альманаха в передаче "Клуб кинопутешественников". Благодаря этому фильму, Шаолинь вновь стал знаменитым и превратился в крупный туристический центр. В определенном смысле, дух Шаолиня стал символом возрождения Китая как могущественного государства. 
И естественно, те монахи, которые волею случая оказались в то время в Шаолине, пользовались необычайным вниманием прессы и телевидения. Одним из таких успешных в работе с общественностью монахов стал Ши Дэ Ян, в свое время немало поспособствовавший обучению и развитию красноярского Клуба Шаолинь. Расскажем о Ши Дэ Яне, воспользовавшись его собственными словами из интервью, данного в 1996-м году А.М.Ковгану.
Учитель Ши Дэ Ян - монах 31-го поколения, ученик выполнявшего в то время роль настоятеля монастыря Шаолинь старейшего монаха Ши Су Си. В девяностые годы Дэ Ян находился на должности главного инструктора монастыря Шаолинь по боевым искусствам. Дэ Ян, пожалуй, был тогда одним из самых известных мастеров ушу современного поколения монахов и пользовался большим уважением, имея множество восторженных почитателей, как в Китае, так и за его пределами. Его изображение можно было увидеть в сотнях журналов, книг и буклетов, рассказывающих о монастыре Шаолинь. Имя его прочно ассоциировалось с феноменом шаолиньского ушу и современным обликом самого монастыря. Дэ Ян также имел собственную школу ушу для мирян при монастыре, в которой обучалось около трехсот учеников, в основном детей и подростков.
Мастер Дэ Ян пришел в Шаолинь в 1983-м году. Однако еще до прихода в монастырь, он с самого раннего детства занимался шаолиньским ушу. Шаолиньские боевые искусства были широко распространены в народе, и Дэ Ян с детства имел возможность обучаться у хороших мастеров, изучил множество стилей и направлений еще до того, как стал монахом. Но своим основным учителем он всегда называл Ши Су Си. Именно под его руководством Ши Дэ Ян получил первые уроки того, что называется "истинной традицией" кунфу монастыря Шаолинь.
В то время Шаолинь был, конечно, не таким красивым и ухоженным, как сейчас. Выглядел он значительно скромнее, кое-где были еще видны остатки последнего пожара, а число монахов едва ли достигало двух десятков человек. Ши Дэ Ян отличался упорным характером и сильной волей, и всегда уделял самое пристальное внимание отработке цзи-пэнь-гун - т.е. базовой работе в кунфу. Его излюбленными стилями стали ло-хань-цюань (кулак буддийского святого) и синь-и-цюань (кулак сердца и мысли в шаолиньской традиции), а также специфично шаолиньские стили шеста - шест темной руки, шест демона и шест горящей палки. Конечно, помимо этого, он изучал еще и многие другие стили и направления кунфу, перечислять которые в данном контексте просто нет смысла.
В восьмидесятых и девяностых годах прошлого века Ши Дэ Яну удалось побывать во многих странах с показательными выступлениями вместе с командой монахов и спортсменов, и у него была возможность оценить смысл и значение шаолиньского кунфу не только изнутри, но и извне монастырских стен. По его глубокому убеждению, шаолиньское кунфу подверглось сильному изменению за пределами гор Сун-Шань, часто можно встретить подделки под шаолиньский кулак, выдающие себя за "подлинный" Шаолинь. Конечно, в Китае много выдающихся мастеров и стилей кунфу, и здесь нужно сказать, что есть "внешний Шаолинь" - это ушу, которое функционирует за пределами монастыря со множеством своих особенностей, а есть "внутреннее" шаолиньское ушу, которое передается только среди самих монахов. И с ним знакомы только те, кто занимался непосредственно у них. Несмотря на то, что сейчас монастырь окружен множеством спортивных школ, а само ушу широко рекламируется, проводятся соревнования и показательные выступления, традиция "внутреннего" ушу существует совершенно отдельно от этого, и ни в коем случае не подлежит повсеместному показу и коммерческому использованию. Несмотря на большую популярность шаолиньского ушу во всем мире, настоящая традиция, в общем-то, неизвестна. Даже здесь, в Азии, несмотря на свое сильное влияние, "реальный Шаолинь" мало распространен, а тем более за ее пределами. Хотя, надо сказать, что в последнее время предпринимается довольно много успешных попыток передачи шаолиньской традиции как в Китае, так и за рубежом. Команда монахов очень часто выступает в разных странах и обучает желающих, тем самым способствуя распространению Шаолиня за рубеж.
Монастырь Шаолинь и его боевое искусство насчитывает около 1500 лет истории, и, естественно, за такое огромное количество времени тренировок было накоплено много приемов, стилей и методических знаний. Можно сказать, что сейчас Шаолинь обладает уникальной коллекцией древних знаний. Все это очень трудно оценить и охватить одному человеку, и даже не только начинающему. Конечно же, достижения, которые хранят старые мастера, не особенно распространяются в широкие массы. Но "секрет" или "тайна" Шаолиня связана, скорее, не с желанием что-то спрятать или утаить, а с недостатком уровня ученика. Т.е. познание секретов - это всего лишь вопрос уровня, чем дальше вы занимаетесь, тем больше вы открываете новых возможностей, обретаете новое понимание. Можно сказать, что процесс этот в Шаолине бесконечен. Здесь самое трудное - это приблизиться к уровню древних мастеров, т.к. среди современных занимающихся мало способных переносить все тяготы и страдания многолетних тренировок и укреплять свой дух в соответствии с заветами старых учителей. И все же, независимо от страны и национальности - мы живем на одной земле, в едином мире, и все мы обязаны бережно относиться к наследию предков. Древняя традиция шаолиньского кунфу полторы тысячи лет развивалась и передавалась шаолиньскими монахами "от сердца к сердцу". Но сейчас не обязательно становиться монахом, чтобы изучать кунфу, Шаолинь открывает возможности всем и готов передавать знания тем, кто искренне желает практиковать кунфу независимо от нации или положения в обществе. Боевое искусство Шаолиня происходит отсюда, из провинции Хэнань, уезд Дэнфэн, монастырь Сун-Шань Шаолинь-сы, и в том, что оно получило широкую известность, заслуга не одного человека, а многих и многих поколений монахов - величайших мастеров ушу. Поэтому сейчас можно сказать, что шаолиньское кунфу принадлежит не только монахам, оно принадлежит всему человечеству - так много людей и мастеров было причастно к его созданию! 
На вопрос о том, как случилось, что буддийские монахи, которые исповедуют заповедь "неубиения живых существ" - ахимсы, все же занимаются боевым искусством, тем самым давая повод некоторым приверженцам иных религий или течений называть их жестокими и непоследовательными, Ши Дэ Ян решительно возражает, добавляя, что цель шаолиньского кунфу вовсе не в убийстве живого и даже не в обороне или самообороне, эти вещи вообще не касаются буддийских монахов. Цель ушу - прежде всего в раскрытии себя и укреплении духа и тела. Великий Учитель и основатель шаолиньского боевого искусства Дамо провел девять лет в непрерывной медитации в пещере на горе, для сохранения тела он практиковал упражнения цигун, укрепляя внешнюю и внутреннюю систему организма. Эти упражнения он в последствии передал монахам Шаолиня, и из этих движений возникло потом то, что теперь мы называем "шаолиньский кулак". Таким образом, упражнения монастыря Шаолинь, в самой своей основе, конечно же не имели боевой направленности, как это думают люди не знакомые с подлинной традицией Шаолиня. И вначале это отнюдь не называлось "боевым искусством". Сам термин "ушу" - это современное название, в древности так не говорили, а то, чем занимались монахи раньше, называлось "гун" - работа. Однако, впоследствии, в результате смут и общественных потрясений, которых случалось немало в истории Китая, а также в периоды борьбы за независимость страны, монахи, для защиты монастыря и своего народа, стали применять шаолиньский кулак и обучать ему других. Т.е. монахи просто зачастую были вынуждены применять свое искусство, защищая себя и других, но вовсе не из-за желания причинить вред. Одно из главных правил Шаолиня гласит: монах не должен открыто демонстрировать свое умение или применять его в целях нападения, а реагировать только на ситуацию, в которой есть прямая угроза для его жизни или жизни его собратьев, ведь в буддизме данная жизнь и данное перерождение считается большой драгоценностью и редкой возможностью достичь просветления. В этом случае монах действует только лишь для предотвращения насилия. 
Не смотря на то, что сейчас Шаолинь стал очень известным и посещаемым местом, и здесь ежедневно бывают сотни и тысячи туристов, Ши Дэ Ян считает, что это не так уж плохо, ведь жизнь меняется, общество развивается по своим законам. Как уже говорилось, шаолиньское кунфу - это результат труда многих поколений, и сейчас оно принадлежит всем, сейчас это уже факт общечеловеческого наследия , поэтому монахи не считают необходимым запрещать что-то одному и разрешать другому. Святые места нужны для того, чтобы сделать лучше жизнь всего человечества. Конечно, практика кунфу требует самостоятельной сосредоточенной работы вдали от суеты мира, но монахи Шаолиня находят возможности для этого. 
Говоря о распространении шаолиньского кунфу в других странах, Ши Дэ Ян заметил, что было несколько больших периодов в истории, когда к традиции Шаолиня начинали приобщаться иностранцы. Это было и в Японии, и в Корее, и во многих других странах Азии, и даже среди монахов Шаолиня были иностранцы. С 80-х годов нынешнего века шаолиньцев стали активно приглашать в Европу и Америку, их команда много раз бывала на Западе, многие из монахов ведут в настоящее время учебную деятельность за рубежом, они основали много обществ и организаций любителей кунфу Шаолиня, среди которых даже есть настоящие монастыри, например, Хуалиньсы в Америке. В Японии есть общество шаолиньского кунфу, руководители и члены которого часто посещают наш монастырь, и с ними установлены давние и прочные связи . Японцы, пожалуй, одними из первых заинтересовались и пытались изучать Шаолиньский стиль после того, как он стал известен всему миру. 
Дэ Ян принимал активное участие в создании в 84-85-х годах прошлого века Центра по исследованию и реконструкции шаолиньского кунфу. Совместно с доктором медицины Дэ Цянем - также бывшим монахом Шаолиня, и учителем Су Фа, он пытался систематизировать огромное наследие шаолиньских техник и знаний, результатом чего было издание известной так называемой "Шаолиньской энциклопедии". 
В то время, как пишется эта книга, в Шаолине произошли крупные изменения, прежде всего в административном плане. Умер старейший монах Су Си, ушли из жизни и многие другие старые наставники. Сейчас Шаолинем руководят совсем другие люди, нежели десять лет назад. Естественно, новая власть не потерпела у себя под боком известных и влиятельных монахов прежнего поколения, таких, как Дэ Ян, и он вынужден был уйти из Шаолиня. Но, как знать, ход истории непредсказуем, быть может, когда-нибудь его фотографии вновь засверкают на обложках глянцевых журналов...